Случай из практики

Администратор сайта
criminal.msk.ru
03.02.2016

Ты говорил: «…Ну вот, представляешь, сет длится уже час с небольшим, в глазах уже двоится, я посылаю мяч в угол, противник уже падает на колени, но отражает его, а я подпрыгиваю и изо всех сил сверху бью по мечу. Победа!»

Победа? Выиграл, проиграл — это, в конце концов, дело наживное. А вот я сейчас стою над твоей могилой и ничего не понимаю, как случилось, что в тот день погиб именно ты. Была ли в этом чья-то воля, или злой случай раскидал нас по разным сторонам бытия? Я заново вспоминаю твои слова…

Ты говорил, хоть я не верил тебе: «Нечего грустить, все наладится. Пройдет и это время лихое, а мы должны устоять. Ради наших будущих детей и… памяти, что вот мы жили и все это пережили». Но устоял лишь я, да и то лишь пока, а вообще-то, радости особой не чувствую. Видишь, баночка на поминальном столике уже переполнилась окурками. Говорили мы вроде бы много, но вот эти две фразы — это все, что осталось от тебя. Почему они так запомнились, эти две фразы?..

В первый раз, когда тебя представил бригадир, ты мне не понравился. Случайный человек, нестреляный воробей, который притащил с собой запах прежней жизни, а мы ее оставляли за порогом. У нас у всех была прежняя жизнь. Но главное, твои глаза горели каким-то неистребимым азартом к жизни, будто говорили: нас бьют, а мы крепчаем. Это поначалу раздражало, мелькали ведь среди наших парней и такие глаза, да уж после месяца такой «работы» тухли непременно.

Вот такое будничное знакомство:

— Вот, знакомьтесь... — сказал бригадир, — Дима, бывший теннисист. Работать будете вместе.

— Привет. Я Леша. Почему бывший?

— Травмирован. Хотел пойти в тренеры, но кому это сейчас нужно…

А затем потянулись месяцы «работы». Бывало всякое… До стрельбы дело не доходило, хотя нервничать приходилось. Однажды едва не попали в милицейскую облаву, и если б не твоя сноровка и молниеносная реакция, не знаю, чем бы это для нас кончилось. А утром ты вышел, прихрамывая, и на мой вопрос лишь отшутился, но по твоему измученному лицу я понял, что у тебя открылась травма. Именно тогда я, кажется, по-настоящему зауважал тебя, тогда же началась наша дружба.

Я помню, как ты обрадовался первым деньгам и что можешь помочь своим нуждающимся друзьям. Но хотя потом денег становилось больше, а радости как будто меньше. Однажды мы пошли в казино. Когда время перевалило за полночь, я собрался уходить, но ты и ухом не повел. Я попрощался, а ты лишь отмахнулся. «Ладно, — подумал я, — пусть наиграется, все-таки в первый раз в таком месте». Лишь рано утром, когда я проснулся, чтобы сделать по обыкновению пробежку, ты стал ковыряться в двери и наконец вошел пошатывающейся походкой. Я хотел тебя отчитать, но ты сбил меня с толку странной фразой:

— Возможно, я недооценивал роль слепого случая…

— Ты проиграл все деньги…

— Да, но это не важно. Я о другом… Я выиграл тот матч, но с поля меня вынесли. Что, если б я чуть-чуть развернулся, то все сложилось бы для меня по-другому.

— Ну, чего раскис… Да ведь это не травма выгнала тебя из мирной жизни, а мирная жизнь не нашла тебе другого применения, и ты подался к нам…

— И моя теперешняя жизнь — это есть продолжение того же матча, только ставка нынче повыше будет…

— Ну вот опять… Сам же ты говорил: «Нечего грустить. Все образуется».

Ничего тогда не ответил ты, а только махнул рукой и поплелся в свою комнату.

Больше мы к этом разговору не возвращались. А потом наступил тот день. Как-то бригадир срочно вызвал нас и сказал:

— Слушайте, ребята, срочная тема есть. Надо съездить к нашему ретивому коммерсу — принял он наши услуги.

— Да ведь мы уже не раз к нему ездили, ходит он под Большим Грузином, не достать его…

— Видать, прохудилась его крыша, раз он к нам обратился… Что ж вы, ребятки, не рады, что клиент сам к вам идет? В общем, съездите, поговорите… По секрету скажу, Большому Грузину не долго осталось. Сергей Иваныч говорил… Уж многим он дорогу перешел… — произнес бригадир и подмигнул. — Видать, чует наш коммерс, суетится...

Однако ж не было его, как многие вспоминают в подобных случаях, плохого предчувствия, а была… досада. Столько сил было ухлопано, а вот оно как повернулось… Как тут не задуматься о том, что не мы управляем событиями, а они нами. Ну что ж, приказы в нашей компании не обсуждают, особенно если упомянуто имя Сергея Ивановича.

Подъехали мы к какой-то шарашке в промзоне. Мне это место не понравилось: если что, трудно будет уходить, да и глуховато здесь. Что ж, этот коммерс не мог назначить встречу где-нибудь в центральном офисе, чтоб посолиднее было.

Об этом я думал, опустив голову на руль машины.

— Ну что раскис… — с насмешкой спросил ты. — Прыжок! удар! — и…

В твой насмешке я тогда нашел неожиданную поддержку.

— Ну пошли.

Все же, за кого он, гад, нас держит… Злоба так и накрывает меня. Нажал на звонок, дернул дверь — поддалась. Впереди виднелась лестница. Наверху стоял татарин Золотозубый. Он льстиво улыбался и подзывал жестами. Я видел его несколько раз возле коммерса, но никогда не общался с ним. Что ж, пришло время познакомиться, вот только не будет ли это знакомство фатальным для одного из нас?

Мы ступили на лестницу, и, не успев пройти и половины пути, услыхали, как захлопнулась дверь. Какой же я дурак… Тогда я не знал, что дверь изнутри открывается дистанционно этажом выше, и никакой ручки там не было, но в том полумраке я на это не обратил внимания.

Мы поднялись наверх и сели в кресла. Мутный, пепельный свет зимнего солнца пробивался сквозь жалюзи. Золотозубый ненадолго отлучился, а потом вернулся и пригласил в комнату напротив: «Входите, Зураб ждет вас».

Ты первым машинально поднялся с места, переступил порог и вдруг закричал: «Уходим!» В ту же секунду ты метнулся вниз по лестнице, к входной двери, а я достал пистолет и пальнул в комнату. Несколько раз толкнув дверь, ты крикнул мне: «Заперто! — в окно!»

В коридоре перед дверью справа висело зеркало. Обычное зеркало. Те, кто находился в комнате, его не замечали. Но при переходе в нем мелкнул автомат.

Я побежал обратно в гостиную и выбил окно. Когда ты поднялся, вслед тебе затрещала автоматная очередь… Я ничего не смог сделать. У меня был один пистолет, а у них — автоматы. Я прыгнул в окно, потом перелез через ограду и убежал в лес.

В лесу я слушал хруст собственных ботинок по снегу и думал о роли слепого случая в нашей жизни.