Расстрел в кафе «Каширское» в феврале 1993 года. Как это было на самом деле

Воспоминания случайных свидетелей с иллюстрациями и комментариями администратора сайта к двадцатилетию происшествия

«В пятницу, в 20:40, в кафе «Каширское» была открыта стрельба, в результате два человека были убиты и один тяжело ранен. По предварительным данным, и жертвы и нападавшие входили в преступные группировки Москвы, а двое погибших были лидерами одной из группировок.

В помещение кафе «Каширское» вошли двое неизвестных и открыли стрельбу из автомата Калашникова и пистолета по находившимся там Сергею Крошанову, Игорю Абрамову и Игорю Черноухову. В результате один из них был убит на месте, другой скончался по дороге в больницу, а третий в тяжелом состоянии находится в реанимации; нападавшие вышли через черный ход кафе и скрылись на автомашине. Оперативный дежурный по сорок первому отделению милиции сообщил корреспонденту Ъ, что и нападавшие и жертвы — «члены устойчивых преступных группировок столицы». Дежурный, сославшись на тайну следствия, отказался сообщить, кто же именно из пострадавших остался в живых. Возглавляющий расследование Михаил Ванечкин, начальник отдела по борьбе с бандитизмом МУРа, отказался прокомментировать ситуацию».

Газета «Коммерсантъ» №22 (245), 09.02.1993.

«В феврале 1993 года Диспетчер, Пожарник и Черноухов сидели в служебном помещении кафе у метро «Каширская», когда в дверь ворвался хорошо известный им Шарапов с автоматом Калашникова в руках. Стоявший неподалеку официант оказался сообразительным и подвижным — рухнул ничком за плиту и спас себе жизнь. В следующее мгновение Шарапов спустил курок. Диспетчер принял большую часть рожка и скончался на месте, Черноухов тоже, Пожарник умер по пути в больницу на тележке реанимобиля...»

Николай Модестов , «Москва бандитская», 1996.

«...Берем автоматы, подъезжаем к «качалке», — объяснял Леня, — и ставим точку в биографии Диспетчера и его людей. И никаких разговоров! Пускай другим это будет наукой! На том и порешили. На следующий день ровно в восемь вечера две наши бригады на пяти машинах подъехали к спортзалу, где тусовался Диспетчер со своими «отморозками». Вся наша братва была вооружена автоматами, и настроение было самое что ни на есть боевое. Уже стемнело, и это нам было на руку...»

Валерий Карышев, «Сильвестр — версия адвоката», 1999.

* * *

Так об этом событии в то время писали журналисты и писатели-выдумщики. Вашему вниманию предлагается рассказы очевидцев, которые присутствовали в кафе во время стрельбы и знают, как происходила расправа с Диспетчером.

1

Давно это случилось: в феврале-марте 2013 года будет двадцать лет как... Были мы тогда двадцатилетними балбесами, которым нужно было посидеть где-нибудь в ресторане, сходить на дискотеку, познакомиться с девочками, ну и так далее... И так каждый день. Как сейчас понимаю, ума мало было.

В девяносто втором–третьем годах кафе «Каширское» было достаточно известным местом, где собиралась часть ореховской «братвы», хотя, насколько понимаю, все это было до объединения Орехова под руководством Сильвестра. Звучали клички: Диспетчер (Игорь Абрамов. — Прим. адм.), Макс (Игорь Максимов. — Прим. адм.), Слон, Хохол (Сергей Бабенко. — Прим. адм.), Пожарник (Сергей Крошанов. — Прим. адм.) и т. д. У нас в Москворечье тоже набиралось две-три группы, которые подчинялись Максу. Его все знали, и про него ходили легенды: сидел, вышел, стал одним из основных бригадиров под Сильвестром, менял каждые полгода машины: «жигули», «Форд-Проуб», «Джип-Гранд-Чероки», «Линкольн-Таун-Кар», пятисотый или шестисотый «мерседес»... Его часто можно было видеть в районе: с кем-то беседовал, обнимался, часто приезжал в «Каширское», собирал молодняк, ну и просто ездил по району.

Что Максимов, что Хохол любили подгонять свои машины — а в девяносто третьем были почти одинаковые «Гранд-Чероки» — на тротуар прямо под витрины кафе, чтобы все видели, кто там находится. И еще они постоянно заливали в бачки для омывающей жидкости в машинах водку, которую им с почтением выносили администраторы кафе. Нам тогда это казалось круто — залить несколько бутылок водки в бачок, вместо того чтобы ее употребить по назначению... Вот такие понты были... :-)

В тот февральский вечер девяносто третьего года в кафе «Каширское» все было как обычно: мы с ребятами пили пиво и разговаривали. Тогда еще почти не было разливного из кегов, и на столах стояло по десять-пятнадцать бутылок «Жигулевского» или «Хамовников» и минимум закуски. «Братва» же занимала всегда два-три столика у стены. Надо отметить, что тогда внутри бригад существовал сухой закон, и на стол бармены и официанты им приносили только чай с бутербродами и сладостями. Помню имена: Гарик, Паша, Андрюха, Валера Ландин и др. — всего человек десять было. Как понимаю, на тот момент все были под Максом. Явных напрягов и драк не было в кафе, наверное, потому, что там постоянно кто-то был из «ореховских». Поэтому туда можно было всегда пойти и попить пивка или чего покрепче. Что мы и делали, вместе с студентами из МИФИ, которые также любили там посидеть. И если ведешь себя нормально, то и проблем не будет.

Про Диспетчера и Пожарника из Братеева я слышал, но никогда не видел вживую. Оказывается, в кафе «Каширское» было служебное помещение за барной стойкой, где они собирались. Возможно, они решали какие-то вопросы, так как приезжали туда достаточно часто. Думаю, что у них была своя бригада. По крайней мере Максимова со своими постоянно можно было видеть по эту сторону от бара.

Тыльная сторона кафе, где и располагалось, предположительно, служебное помещение.

В момент начала стрельбы в общем зале кафе как обычно было шумно, душно и накурено. Столиков двенадцать-пятнадцать, наверное, занято было. Помню, что Макс сидел за барной стойкой и смотрел телевизор; тогда это еще был большой ламповый агрегат, стоявший прямо по центру барной стойки. После начала стрельбы Макс присел под стойку. Когда идет автоматная стрельба в замкнутом помещении — это очень громко, и непонятно сразу, что случилось. Мне, например, показалось, что резко лопаются какие-то панели или деревяшки, но так, что глохнешь. В общем, лично у меня испуга не было, просто непонятно, что происходит. Потом я увидел, что двое или трое с нашего стола рванулись к выходу из кафе (читайте воспоминания одного из рванувших ниже. — Прим. адм.). Мы побежали за ними. Краем глаза я видел, что из бокового выхода слева от бара выбежали двое невысоких мужчин в длинных куртках и тоже побежали к выходу из кафе. Вообще, мне показалось, что они были в шапках-ушанках. Мы все выскочили из кафе и рванули в сторону афиш кинотеатра, там и остановились. А эти двое побежали в проход между кафе и кинотеатром, там ниже есть автомобильный проезд, с которого можно выехать и на Пролетарский проспект, и на улицу Москворечье, и на Каширское шоссе. Вероятно, там их ожидала машина. И только тогда мне стало понятно, что это были стрелки.

Кинотеатр «Мечта».

Автомобильный проезд, ведущий к Каширскому шоссе...

...И к улице Москворечье и Пролетарскому проспекту.

Чуть позже я видел Ландина и Максимова, которые у всех спрашивали, куда побежали стрелявшие. По-моему, они тоже побежали посмотреть в том направлении, куда скрылись стрелки. Через несколько минут мы вернулись ко входу в кафе, откуда уже выносили тела, чтобы погрузить в машины и везти в больницы. Максимов вроде повез Черноухова в седьмую городскую больницу по тротуару к перекрестку, где сейчас заправка ВР. Были разговоры, что Черноухов случайно попал под стрельбу, так как был в бригаде Макса, а не Диспетчера.

Я не видел, как увозили Диспетчера и Пожарника; возможно, это было позже. Минут через пятнадцать съехалось огромное количество милицейских машин, и постоянно подъезжали машины с «братвой». Вопрос у всех был один: кто и что видел? Но в свидетели никто не пошел (такие все-таки были — см. ниже. — Прим. адм.). Зайдя назад в кафе, я увидел, что на один из столиков просыпалась штукатурка от пули, которая через дверь из служебного помещения прилетела в общий зал, ударив под потолок. Сейчас кажется глупостью, но мы хотели допить пиво, остававшееся на нашем столе. Но администраторы кафе всех выгнали, закрыв питейное заведение.

После всего этого, кафе некоторое время не работало, потом там сменились хозяева, оно стало рано закрываться, и как-то неинтересно было туда заходить. Затем кафе вообще надолго закрылось, пока там не сделали ремонт, и сейчас там ресторан «Гуэль» (уже закрыт. — Прим. адм.), с моей точки зрения, абсолютно никакой.

Максимова застрелили в начале девяносто пятого года, после смерти Сильвестра. По разговорам, в последние месяцы он сильно пил, хотя до этого держал алкогольную дисциплину в бригаде. Возможно, что-то и предчувствовал. Часть его москворецкой бригады отошла от дел: кто-то сейчас спился, кто-то скончался от алкоголя или наркотиков, остальные работают, как все, в сфере обслуживания.

2

В феврале девяносто третьего я стал очевидцем расстрела Диспетчера и попытки расстрела Макса в кафе «Каширское», что было на месте какого-то сейчас дубово-штакетного ресторана напротив МИФИ.

С Максом моя двоюродная сестра училась в одном классе. Он меня пару раз видел у нее дома. Дружиться как-то с ним не было сил и возможности: я был малолетним голожопым мудаком, а он был старше на восемь лет, ездил на «линкольне» с багажником, полным всего: от живых телок и кокса до стволов и остального похуже. Времена были суровые, милиция старалась на улицах не светиться даже днем.

Кафе это в то время стало прибежищем и штабом «ореховских» после пожара в «Дачном». Бандиты выделялись обливными рыжими турецкими дубленками «в пол» и тросточками (хотя ни один из них не хромал). Сидели они в конце зала, за отдельным столом человек на четырнадцать, который никогда никто не занимал, кроме них. Сидело часто с утра один-два человека, вечером много — до двадцати человек. Мы, студенты, занимали столики у входа, ели чебуреки и пили бутылочное пиво, когда были деньги. Когда не было — заедали дешевое пиво или «напиток виноградный крепкий» тридцати восьми процентов крепости «курятиной».

В тот вечер (около половины девятого было) мы с приятелями (человек пять-шесть) взяли на стойке пиво и присели за столик справа от входного тамбура. За дальним столиком было человек десять. В зале всего человек тридцать — тридцать пять. Не успели даже выпить по бутылке пива, как в зал зашли два человека в китайских выворотных пуховиках: сверху они темно-зеленые, а с подкладки — фиолетовые (кто видел — тот помнит). Ими тогда торговала вся страна. Каждый бомж спал в таком пуховике.

На головах у убийц не было ни масок, ни шапок. Быстро прошли до дальнего стола вдоль стойки, достали из-под пуховиков два калаша по 5.45 и расстреляли по обойме. По ушам всем грохнуло так, что я сначала присел под стол, а потом вместе с моим камрадом как подорванные ломанулись на выход, благо дверь была рядом. Перед нами, в метре-двух впереди, бежали убийцы. Они выбежали на улицу и сразу ломанули назад и направо, в проход между кафе и кинотеатром «Мечта». Внизу после лестницы их ждала машина. Стволы бросили они в метрах пятидесяти от кафе. Большинство посетителей плюхнулось в снежно-грязевую кашу под ногами и столиками и лежало минут пять, точно, даже не двигаясь. Я почти сразу зашел внутрь и заставил своих же оставшихся из компании вынести всю нашу выпивку на улицу: мы отдали за нее свои кровные, а ситуация явно стала мутной.

Я тогда понял, сколько в человеке крови: калаш на 5.45 делает маленькие дырки, и Диспетчера, хотя он и был еще жив, пробило во многих местах. Его выносили на его же дубленке, в которой зияли дыры от пуль, и на пол сквозь них лилось как из лейки — парень он был крупный и видный, умер уже по дороге в седьмую градскую. Кроме него выносили также Пожарника и Холодильника (Эдуард Солодков. — Прим. адм.). Они тоже не выжили, но у меня было ощущение, что один из них точно уже скончался. Крови человечьей внутри кафе было реально лужи. Ранено было еще четверо, а Макс вообще не пострадал. Потом он меня с корешем расспрашивал насчет убийц по-горячему (минут через двадцать, как все угомонилось). Мы помогали ему и майору показаниями, жадно мешая водку, которую сразу поставил нам Макс, со своим пивом. Было холодно, мы стояли на улице, трясло, шел мелкий снег, майор что-то черкал в блокнот чуть ли не из туалетной бумаги. В тусклом свете двух горевших тогда фонарей было видно, что от мелкого снега у него размокает в кашу страничка блокнота.

Пришел я домой, никому ничего не сказал. Когда в девяносто пятом убили Макса, на похороны перекрыли Каширское шоссе от станции метро «Каширская» до МКАД и даже вроде бы до Щербинского кладбища.

* * *

Николай Модестов перепутал пострадавших. На самом деле, это Пожарник умер на месте, Черноухов — по дороге в больницу, а Диспетчер — в реанимации. Предположение, что Черноухов был из бригады Макса, и объясняет, почему он не лежит рядом с Абрамовым. Один из сотрудников сорок первого отделения милиции охранял Диспетчера в больнице и рассказал мне, что врач долго боялся признать кончину авторитета, так как боялся мести друзей Диспетчера, дежуривших за дверью. Диспетчер пользовался уважением не только у братвы. Милиционеры часто обращались к нему унять слишком распоясавшихся бойцов.

Непосредственный участник того события Игорь Максимов (Макс).

По версии Николая Модестова, Дмитрий Шарапов расстрелял Абрамова в отместку за убийства Егорова и его друзей.